Протоиерей Михаил Осколков, настоятель храма святителей Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских, что на Сивцевом вражке города Москвы
Вот сделал попытку написать о дорогом Батюшке. Получились воспоминания о Леонове. Для меня это место очень дорого, потому что — НАЧАЛО моего церковного пути. И тогда и сейчас, я благодарю Бога, что мне была дарована встреча с о. Геннадием. Очень важно было быть и жить рядом с таким Человеком и очень многое воспринималось без слов и запечатлелось в сердце. И сейчас во многом этим запасом держусь и живу. И всЕ и всЁ, что было тогда вокруг и около о. Геннадия было настоящим и жизненно важным!
Пастырское служение о. Геннадия началось в храме Ризоположения Пресвятой Богородицы в Леонове. Это МЕСТО и тогда ещё относительно спокойное ВРЕМЯ (1976–1981 гг.) подарили Батюшке благодатную почву для возрастания его духовных дарований, которые в полной мере раскрывались уже в более сложных и тесных обстоятельствах.
Леоново! Благословенный краешек Москвы, где ничего московского, городского в то время нельзя было обнаружить даже при тщательном рассмотрении. То ли оазис, то ли островок недавнего пригорода в расползавшемся, как тесто, во все стороны города.
От станции метро «Ботанический сад» заветной тропинкой, протоптанной местными жителями, через то, что раньше было то ли лесочком, то ли парком, вдруг входишь в остатки когда-то большого села Леоново. В то время около храма ещё стояли несколько деревенских домиков с приусадебными участками и привычной деревенской живностью — курами, петухами, козами…
Храм тоже был сельским, небольшим, но очень тёплым, уютным, весь в зелени и с маленьким садом-огородом за скромной оградой.
Церковь и всё вокруг нее было с любовью ухожено заботами тружеников храма и прихожанами, которые тоже были остатком не только сельского населения, но и другого времени, другого уклада, другого, неспешного ритма жизни…
Первым и очень важным благословением, которое вместе с первым приходом получил Батюшка, стала замечательная, всеми любимая Елизавета Фоминична Звонова, староста храма. Глубоко верующая, любящая Церковь и всех церковных (и батюшек, и певчих, и всех тружеников) она жила в маленькой сторожке при храме, вела хозяйство в полном согласии с настоятелем, которого очень почитала. Елизавета Фоминична была удивительная молитвенница, говорила, что для нее молитва без слез — не молитва.
Еще одним благословением стала регент правого и левого хоров — Наталья Ильинична Павлова. Истинно верующая, преданная Церкви всей жизнью и окончившая путь в монашестве (монахиня Феофания).
Незабываем, конечно, так называемый «левый хор». Состав этого маленького, тихого и стройного хора был просто дивным. Мария Михайловна — канонарх и уставщица, хорошо разбиравшаяся в книгах (она была дочерью священника), очень строгая во время богослужения и очень приветливая и весёлая после службы. У неё дома изредка собирались «на чаёк» подруги-певчие, они любили тихонечко, от души попеть разные церковные песнопения. Запевала обычно Наталья Ильинична, а остальные дружно подхватывали.
Марфа Ананьевна, можно сказать, смиреннейшая, тишайшая, старательно послушная всем указаниям регента. Она впоследствии также приняла монашеский постриг.
Анна Лукьяновна — деловая, решительная, со звонким голосом. Возглавляла ревизионную комиссию на приходе (однажды она адресовала мне поздравительную открытку к празднику Пасхи, которую подписала: «Председатель ревкома» — чем меня несколько озадачила).
И ещё бас, один на всех, Михаил Иванович Макаров. Старый москвич, жил в детстве рядом с Даниловским монастырём, в 1914 -1915 годах учился в монастырской церковно-приходской школе и сохранил в своей светлой памяти множество воспоминаний о былом времени: из истории Москвы, истории Церкви, в частности, из истории Даниловского монастыря, из истории своей семьи. Воспоминания, которые Михаил Иванович начал писать в бытность певчим и чтецом в Леоновском храме, были напечатаны издательством Даниловского монастыря в 2007 году[1]. Михаил Иванович был очень сердечным человеком, исповедовался всегда с большим сокрушением и со слезами, был скромен, заботлив о всех своих близких, о которых ревностно и неустанно молился (особенно о молодом поколении).
Так было отрадно среди них. И с ними. На службах и просто в жизни…
Нельзя не вспомнить единственную алтарницу храма — уникальную в своём роде монахиню Конкордию! Совсем маленькая, простая без затей, неутомимая труженица, которая хранила алтари в идеальной чистоте. Когда-то она приехала из деревни в няньки в московскую семью и прожила в ней практически всю жизнь уже как член семьи, всеми любимая. К концу жизни она смогла исполнить своё заветное желание — послужить Богу и Церкви.
…В эту дружную церковную семью Батюшка с его ревностным служением влился очень органично, его сразу же полюбили.
С первых служб он определил для себя высокую планку пастырского служения. Равнялся Батюшка, конечно, на своих учителей, в первую очередь, на своего духовного наставника — о. Александра Ветелева. Много он почерпнул из этого кладезя церковного опыта и впоследствии во многом повторил путь своего духовного руководителя, так же, как и о. Александр, посвятив много лет преподаванию в духовных школах (о. Геннадий преподавал нравственное богословие в МДА, в МДС).
Хочется отметить, что в период служения в Леонове у Батюшки возрастала семья. Его верной подругой и опорой всегда была м. Ксения, которую тоже все сразу полюбили.
Семья для Батюшки всегда являлась важной частью жизни и служения. Его семья была радушной ко всем. Особенно же это прочувствовали молодые люди, которые прибились к Батюшке в тот «леоновский» период и остались под его духовным руководством до конца его жизни.
И вместе, и по-отдельности Батюшка приглашал молодёжь к себе домой, многие становились прихожанами, его духовными чадами, которых он и крестил, и воцерковлял, те, кто в своих исканиях и чаяниях чаще всего были непонятыми и одинокими в кругу родных. Семья Батюшки излучала тепло любви и, что особенно важно, давала образ настоящей православной семьи — не книжный, а реальный. Надо сказать, что многие семьи духовных чад Батюшки стараются, хотя и с разным успехом, удержать этот образ.
С благодарностью всегда помню, как Батюшка и матушка помогли моим родителям, прежде всего отцу, принять моё решение посвятить себя церковному служению (сначала алтарником, регентом, а потом, по благословению Батюшки, студентом МДС).
Батюшка пригласил моего отца к себе домой для знакомства, и для того, чтобы отец посмотрел, как живёт семья священника. Можно сказать, приём был устроен на высшем уровне, отец был очень уважен. Со всем вниманием и почтением к нему Батюшка свободно вёл беседу на совершенно разные темы, а матушка радушно предлагала отнюдь не постное угощение. В итоге отец был лишён всех сомнений и смущений от моего выбора.
Батюшка считал, что родительское согласие на выбор нового пути будет мне только во благо. А для меня было важно сохранить мир в родном доме. По мнению Батюшки, семейная жизнь всегда должна быть во внимании, в почитании и ничем не разрушаема.
Запомнилось знакомство с Батюшкой в первые дни его служения в Леоново. И здесь нельзя умолчать о роли нашей учительницы — Веры Алексеевны Горбачевой, сыгравшей на тот момент роль стрелочника на путях жизни не только моей, но и многих её учеников, в том числе и частных. В то время она была преподавателем русского языка и литературы в музыкально-педагогическом училище им. Гнесиных, где тоже по-своему трудилась над созданием дружной семьи единомышленников.
Силами студентов Вера Алексеевна организовывала и проводила литературно-музыкальные вечера, имевшие большой успех и всегда с аншлагом проходившие в училище. В летние каникулы она устраивала походы с палатками и байдарками — в основном по северному краю. Состав компаний каждый раз был разный и общий круг участников этих походов был довольно широк. Эти походы были очень важными для нас, мы познавали и себя, и друг друга. Походные условия бывали весьма трудными и многое, порой неожиданное, в нас проявлялось, и достоинства, и недостатки… Нам открывалось многообразие жизни, ведь столичная жизнь существенно и резко отличалась от жизни глубинки. А красота северной природы крепко влюбляла в родной край. Сколько раз не счесть, собираясь вместе, мы, «походники», вспоминали пережитое, вновь и вновь любовались видами полюбившегося Севера, пересматривая многочисленные слайды, которыми в то время все очень увлекались…
Как только Вера Алексеевна узнала о назначении о. Геннадия настоятелем храма в Леоново, она тут же решила отыскать это самое Леоново. Так случилось, что я был послан на поиски, получив чёткий ориентир: «где-то у метро «Ботанический сад»». И вот, я интуитивно иду по тропинке, не ведая, куда она ведёт, но надеясь, что приведёт куда надо. И, действительно, привела!
К сожалению, нет фотографий тогдашнего Леоново, но, как чудом сохранившаяся цитата из когда-то любимой, но утерянной книжки, в сердце навсегда запечатлен этот почти сказочный образ уникального уголка Москвы.
Пришёл я во время литургии, ближе к концу, Батюшка говорил проповедь, и, как я почувствовал, очень волновался. Это выражалось в том, что он (ясно помню!) говорил окая, совершенно не по-московски. Был будний день, прихожан практически не было, и я понял тогда, что проповедь на богослужении необходима не только для прихожан, но и для проповедника!
Здесь же, в Леоново, проявилось организационно-строительное дарование Батюшки. Рядом с храмом был построен домик — крестильня и ризница (раньше ризница располагалась на колокольне и это было очень неудобно), который Батюшка сам придумал и очень утешался тем, что удалось осуществить задуманное.
Незабываемы, конечно, каждодневные «успенские молебны» в Успенский пост. Эту традицию Батюшка сохранял на протяжении всего своего служения в Церкви, на всех приходах. Хор стоял рядом со священником и пение было общим, что приносило всем особую радость — все вместе славили Матерь Божию.
Относительная, но и в то же время явная свобода, которая ощущалась в Леоново, в стороне от больших дорог, в тишине сельской ещё жизни очень привлекала ищущие души, потому что всегда был возможен неспешный разговор со священником, и Батюшка не скупился отдавать себя и своё время на многочисленные встречи и беседы со всеми, кто обращался к нему за советом, отвечая на всевозможные недоуменные вопросы и по Священному Писанию, и по жизни…
Вся уникальность первого прихода Батюшки, особенно высветилась по контрасту в следующем месте его служения — Богородском храме Преображения. Староста здесь являла собой полную противоположность леоновской Елизавете Фоминичне. Но, если внеслужебная деятельность Батюшки встречала упорное непонимание и сопротивление, служба всегда была по-прежнему на высоте. А молодёжь не отставала от Батюшки и здесь. Исповеди и причастия, венчания и крестины совершались исправно…
Последний приход — Богоявленский храм… Опять средокрестье МЕСТА и ВРЕМЕНИ!
Бурлящий, кипящий центр столицы в двух шагах от Красной площади. Грандиозный по масштабу и сложности реставрационных задач проект. Но и здесь многое благоприятствовало Батюшке, он развернулся здесь во всю свою мощь — служение, восстановительные работы, преподавание, административные обязанности…
Батюшка дорог нам и деятельным, и молитвенным участием в нашей жизни. На наших глазах он умножал полученные от Господа таланты, и мы верим, что Батюшка услышит по Евангелию: «в малом был верен… войди в радость Господа Своего…»
[1] Макаров Михаил. Сокровенная память души. Записки старого москвича. М,: Даниловский благовестник, 2007.