Монах Севастиан (Носовский), насельник Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального мужского монастыря.
Начало жизни.
В Богородское я пришел 1 сентября 84 года, как в первый класс.
Батюшка вышел после службы из алтаря, стал благословлять всех, кто его дожидался. Когда очередь дошла меня, то вместо «благословите», из груди вырвалось глухое рыдание… Накопленное (за целые годы) напряжение и всякие греховные шлаки «прорвались наружу». Отец Геннадий отвел меня в сторонку и спокойно так говорит:
— Нет-нет, так не надо, это у нас не принято. Лучше: Господи, помилуй! Господи, помилуй…
И меня как-то сразу отпустил этот спазм.
— Я слышал, у вас катастрофа случилась? — спросил батюшка. — А ведь я вас звал… можно было избежать…
Он действительно мне тогда передавал через знакомых: пусть, мол, придет, побеседуем. А я все откладывал. Говорю:
— Я тогда еще не был готов разговаривать со священником.
— А, ну, это я понимаю… Та-ак… надо теперь уже начинать молиться.
— Я не умею молиться и даже представления не имею, как это для меня возможно — обратиться к Богу?
— А тут и не надо каких-то особых представлений. Вы ведь верите, что Бог есть?
(Он так веско это сказал, выделив слово: есть.)
— Верю.
— Ну, вот. Это — главное. У вас есть дома Псалтырь ?
— Нету.
— Надо купить Молитвослов с Псалтырью. Иконочка есть какая-нибудь дома?
— Есть. Усекновение главы Иоанна Предтечи. Глава на блюде.
— Вот и хорошо. Поставьте перед собой икону, открывайте Псалтырь и начинайте читать. Бог присутствует повсюду и Вас слышит. Слышит, что у вас на сердце.
— А какой псалом читать? (я знал, что их 150).
В этом диалоге батюшка каждый раз на несколько секунд задумывался… я понимал, что он молится прежде чем ответить…
— Не так важно, какой откроется, тот и читайте.
Вот так у нас с отцом Геннадием прошло первое «занятие по ликвидации молитвенной безграмотности».
Вскоре Вера (будущая крестная) принесла мне Псалтирь.
Начало было положено не совсем обычным образом (не с 1-го псалма «Блажен муж…»). У меня сестра — филолог… еще в школе просвещала мою тьму сонетами Шекспира… любимый сонет был 90-ый: «Уж если ты разлюбишь, так — теперь…» И вот, по такой литературной ассоциации, сразу открылся мне псалом «Живый в помощи Вышняго…», а потом и быстро выучился наизусть (еще в неведении о его особенном месте во всей Псалтыри…)
В конце того первого нашего разговора в храме батюшка сказал:
— Приходите, будем с вами беседовать. Поговорим о Символе веры…
— А когда?
— Да хоть каждую субботу.
Вот так отец Геннадий положил начало общецерковному образованию кающегося грешника…
В первый же наш обстоятельный разговор в его маленьком кабинетике батюшка столько мне всего открыл про меня самого, что я не переставал удивляться: каким образом он так точно попадает в цель! Он говорил абстрактно, но я чувствовал, как буквально каждое его слово «проходит даже до разделения составов и мозгов».
По временам у меня возникал протест, хотелось начать возражать. Батюшка это видел, но спокойно и размеренно продолжал говорить дальше. У меня в памяти осталось тогда всего несколько его мыслей и фраз, наибольшим образом резанувших душу. Больше он никогда не возобновлял такого рода собеседования, в некотором смысле страшного для неподготовленного человека. А тогда в первый раз раскрыл перед моим внутренним смыслом всю мою подноготную и сразу набросал траекторию пути: как дальше жить. И действительно, согласно его советам, все в жизни стало выстраиваться. Я сначала сокрушался, почему я не законспектировал тот разговор, но, может быть, этого и не надо было делать, так как его слово работало в самой жизни. Отец Геннадий мне тогда сказал:
— С Крещением спешить не будем. Вот наступит Рождественский пост — попостимся, помолимся, и в конце поста покрестимся.
Был намечен день в конце декабря, но Крещение отложилось. И в первый раз, и потом еще: то он заболел, то оказывался сильно занят. В конце концов, с третьей попытки, 1-го января 1985 года Таинство состоялось. Крестные: Вера Горохова и Володя Рубцов. Оказывается, Промыслом было предназначено — покреститься в день памяти мученика Вонифатия. Я это понял, когда потом прочитал его житие. С того времени каждый год 1 января — это день Причастия, а 31 декабря — подготовка к нему (это вместо того, чтобы отмечать Новый год в кругу друзей… Как же хорошо!)
Первые слова, которые батюшка сказал после завершения Таинства, запомнились: «Ну, что, дорогие родители, в нашем полку прибыло».
Потом я пришел к о. Геннадию в его небольшой кабинетик, где мы по субботам беседовали, и спросил:
— Батюшка, вот вы меня покрестили, а что теперь?
Он сразу понял, что вопрос был о внутреннем человеке:
— Первое, что необходимо приобрести, — это чувство вины. (Делает долгую паузу).
— Второе: душа должна прийти к раскаянию. (Опять большая пауза).
— Но это еще не всё. Пока мы остаемся в теле, надо успеть стяжать по-ка-я-ни-е (Сказал, именно, — вот так, по слогам).
С тех пор прошло 33 года… из них 23 — в монастыре…, но эти три таинственных слова, по-прежнему остаются на слуху.
А сколько всего назидательного, жизненно необходимого… сколько драгоценных ростков духовной мудрости и истинного («практического») богословия всеял батюшка в умы и сердца всех нас, его духовных чад… «… если бы писать о том подробно, то, думаю, и всему интернету не вместить бы написанного…»
Вот уже год прошел после временной нашей разлуки.
Молитвенная память — неизбывна и неослабна.
Часто вспоминаются слова, которые батюшка любил повторять: ЖИЗНЬ ЖИТЕЛЬСТВУЕТ.
